глава 9

[sobolek-deary]

Лукас. Логово

Лукас держал в руке собранный наспех чемодан. Он не хотел ни с кем говорить и решил выйти черным ходом. Но его призрачному исчезновению помешали.
Эш возник, будто из под земли.
– Уходишь? Не разгадав загадку белой львицы? Я покажу тебе это место – Логово, – вкрадчивым голосом проговорил клоун. – Идем со мной, мальчик.
Лукас поставил чемодан на пол.
– Я не пойду с тобой. Зачем? Я устал от этих пыльных загадок с запахом плесени.
– Она ждет тебя там. Мунлайт.

* * *
Ноэль мерил шагами комнату, напряженно думая, вспоминая. Мысли его были о Лукасе.
Они не услышали друг друга. И поссорились из-за нее. Лукасу казалось, что Ноэль причинит ей вред. Он увидел их вместе? Когда?.. А теперь, не важно. Возможно, он ревновал, жутко ревновал. Ему было больно смотреть на них двоих. И он убежал, спрятался в тайном месте с круглым окошком. А Ноэль не понял этой боли. Он увидел лишь то, как Лукас легко отступился от него и своих чувств. А были ли они – чувства? О, нет, не думать об этом, а то мысли пойдут снова той же дорогой по заколдованному кругу, и не принесут ничего кроме боли и гнева. Вся эта ситуация очень напоминала Ноэлю ту, что когда-то уже была с ним. Прошлое будто возвращалось волшебным пугающим образом. Ноэль опять наступил на те же грабли. Наломал дров, не разобравшись, разъярился, вспылил. И обидел мальчишку. Не услышал его. Но теперь все будет по-другому. Он даст ему шанс поговорить, объясниться.
Ноэль отправился в зверинец, в надежде найти Лукаса там, но обнаружил, сначала - старый чемодан, забытый в коридоре, а затем - дыру в стене - лаз, заваленный землей. Куда вел тайный ход, было неизвестно теперь.
«Дурак! – Ноэль с досадой ударил кулаком о стену. – У тебя под носом творится невесть что, а ты даже ухом не ведешь, опьянев от глупой любви, чар и просто своей дурости. Так она видимо проникала в цирк. Мунлайт. Аврора. Ведьма. Оставаясь незаметной для Лукаса, дурачила его фокусами с львицей. Он думал, что видит девочку там, где минуту назад был лев, а она просто внушала ему то, что хотела, так как умеют маги из её рода. Леон показывал укротителю этот фокус с внушением - иллюзией. Что-то надо теперь делать. Пойти по следу девчонки. Перетрясти цирк, кто-то предал их. Но прежде, надо найти Лукаса, пока он… Но он же предупреждал его о Логове, предупреждал!..»

* * *
Вот они, оборотни Логова. Городские пугала, нищие, грязные, так мало похожие на людей. Свора оборванцев. Он их искал? Зачем?
Здесь, под землей, в кромешной глубине, полной сырости и мрака времени вообще не было. Лукас смотрел на этих обитателей подземного города, и не мог понять, из какой эпохи они явились.
Темный зал, гулкий, огромный, но все равно давящий, не дающий забыть о том что он часть подземелия и пустеющий трон. Каменный трон. Стены из камня, под ногами – плиты, холодные, каменные…
Аврора у ступеней, только эти несколько ступеней разделяли ее и престол Логова. Она уже видела себя королевой подземного царства.
– Вот мы и пришли, дорогой друг. – Вкрадчиво начал Эш. Лицо его приобрело такое странное выражение… – Ход, по которому мы пробирались сюда, уже завален ее ловкими слугами, звероокими. И теперь пути назад нет. Эта заклинательница теперь решит твою судьбу. Это в ее власти. Здешняя публика любит зрелища, так же как люди любят цирковое шоу. Только игры Логова более жестокие.
Ты так долго мозолил мне глаза в цирке, вел себя нагло и фамильярно, что я требую наказания.
Толпа взревела в поддержку клоуна. Лукас оглох от ора сотни глоток.
«Эшли - жалкий предатель!» Лукас взирал на клоуна с презрением. Но больше его поразила она. Мунлайт. Выражение её лица - холодное и жестокое.
– Приведите Рутгера, – приказала она.
Шепот прошел по рядам оборванцев, головы повернулись в сторону. Лукас машинально посмотрел туда же.
Они вышли из темноты, двигаясь от края зала к центру. Толпа расступалась. Какой–то хилый человечек в грязной меховой безрукавке вел потерянного, как собаку за собой на длинной цепи. Она железно звякала, и шипела волочась по земле. Рутгер – огромный и мускулистый послушно следовал за человечком.
«Что Рутгер делает здесь, под землей? Она забрала его себе, уходя, как вещь.»
Из одежды на Рутгере были только тяжелые, давно не чищеные сапоги до середины голеней. Лукас с ужасом следил за его приближением. Серые длинные волосы, заплетенные в мелкие косы у лица, двигались в такт его шагам. На шее под ошейником болтались никчемные уже, потерявшие силу амулеты.
– Посмотрите все, какой замечательный это питомец. Мы здесь в отличие от циркачей нашли ему применение.
Человек подвел потерянного к Лукасу так близко, что бы он мог его рассмотреть.
Лукас заглянул в глаза Рутгера и увидел обычную пустоту. Но сейчас она его заставила дрожать. Лукас нервно облизнул губы, обернулся. Взгляд уперся все в те же камни, из которых было сделано все вокруг.
Эшли в приступе злорадства захохотал, запрокинув голову словно умалишенный.
– Мой питомец всегда готов, что бы позабавить толпу, – прокричал человек с цепью в руках. – А что насчет вашего?
– Сейчас будет готов, – прошипел Эшли, срывая с Лукаса его куртку. Несколько рук из толпы тут же бойко и грубо стали помогать клоуну.
Лукас стал вырываться из цепких лап. Кто-то врезал ему ниже пояса. Лукас согнулся пополам, чувствуя, как толпа кусает и дергает его, словно стая крыс. Он слышал только шипение и треск разрываемой одежды. Внезапно жуткая боль в руке, чуть выше локтя ворвалась в сознание. Кто-то всерьез, по собачьи вцепился в руку, разрывая мышцы. Лукас свалился на камни, чья-то окровавленная пасть промелькнула возле лица. Свора сомкнулась над ним, кусая и раня, понесла к центру залы, куче отбросов перед троном - своеобразному алтарю. Они сорвали с него остатки одежды и бросили на груду мусора лицом вниз. Тут же цепкие мокрые лапы вцепились в его запястья и щиколотки, не давая двинутся. Откуда-то возник Эш растрепанный и бледный. Он схватил Лукаса за волосы, оттягивая его голову назад, заставляя смотреть на него. Глаза Лукаса застилала пелена слез.
– Что за зрелище! Жаль Ноэль не видит, как его любимец захлебывается слезами.
– Мунлайт! – заорал Лукас в отчаянии. – Но она не ответила.
Девочка с васильковыми глазами не стала смотреть жестокого представления.
Она вышла из зала, не оглянувшись на его крик.

… Боль выдернула сознание из спасительного сна. Лукас очнулся и сперва не понял, где он и что он... Этот потерянный, Рутгер, немой, он причинял Лукасу столько боли, он был сильнее физически и отсутствие души не мешало этому человеку делать то что он делал. Лукас не знал, как это остановить... Он оглох от собственных криков. Но надо было перестать рыдать и остановить это.
И тогда он, вытеснив остатки души из потерянного, из этого тела, такого огромного и тяжелого, причиняющего столько боли, посмотрел его глазами. Глазами человека, Рутгера. Это получилось само собой, потому что другого выхода не было. Нестерпимая боль ослабла, ощущалась где-то на периферии, но не исчезла. Угол зрения изменился, резко, непривычно. Белое на сером. Лукас вдруг осознал, что смотрит на свое тело сверху вниз и его чуть не вырвало. Он неловко отстранился от этого тела - белого, брошенного словно кукла на куче тряпья, и обернувшись медленно, увидел их, но не увидел её. Девушка в голубом платье, ее не было в этом каменном зале, в этом месте пыток. Лукас почти бессознательно отыскал в толпе женское лицо. Бабища в ватнике. Он решил, что будет говорить с ней. Бледная, дрожащая, чем он так напугал эту крепкую суровую лицом женщину? Она, посмотрев в его глаза, наверное, догадалась, потому что на её лице проступил не страх, а ужас. Она сжала кулаки.
– Спроси ее. Мунлайт. Я хочу знать, почему Почему она так обошлась со мной? За что? И все вы... Что я вам сделал?! – Лукасу с трудом дались эти слова. Сухой, чужой голос, язык во рту еле ворочался. И все вдруг напряглись, уловив неладное, не догадались, что произошло, только почувствовали. Толпа зашелестела, поползла в разные стороны от центра зала.
– Мунлайт... – произнес Лукас губами потерянного, обращаясь, как и прежде, к тетке в ватнике. Тетку звали Собачница. Она подбирала уличных дворняг, и сама жила, как дворняга. Конечно же, она была оборотнем, как и все в Логове. Она смотрела на город глазами своих псов вот уже много лет подряд, многое видела: жестокость, силу. И сейчас она видела эту силу, исходящую от потерянного, который был нем и вдруг заговорил. В обращенных на нее голубых глазах Собачница увидела не мольбу, а что–то другое. Такие глаза были у оборотней, помогающих охотникам, у вышибал. Сильных, независимых и опасных. Собачница не ожидала этого от мальчишки, она испугалась.
– Ты. Как ты это сделал? Нельзя ведь в человека!.. – Бабища забегала глазами по толпе. – Разуйте глаза! Это не тот немой потерянный, в нем другой. – завопила истошно. – Уберите его от меня!
И толпа, подхватившая её страх, взревела, завизжала и ринулась вон. Лукас ощутил новую волну тошноты, и его резко выкинуло из чужого тела. Все кончилось.

* * *
«Лукас, проснись!» произнесла Сон-Трава.
Он вздрогнул от её легкого прикосновения. Сон-Трава была далеко, очень далеко от сюда, он не мог слышать её голос здесь, под землей. Никого в каменном зале не было, даже потерянного. А почему, собственно, он здесь должен быть? Хозяин увел его на цепи, наверное. Лукас поднялся с кучи грязного тряпья и пошел к темному провалу в стене. Прочь из этого ужасного места. Но не так-то легко было выбраться из подземного лабиринта. Он, наверное, вечность плутал по темным коридорам, кое-где освещенным тусклым электрическим светом.

Жестокий автор же!